Ночной пилигрим
Весь преданный жару тоски ненасытной,
Плетусь я по звёздам, ночной пилигрим,
Приемля их холод душой беззащитной,
Взывая к их пламени сердцем нагим.
Мерцает их слава, то кротче, то строже,
Великая полночь их сменой полна,
Но сердце, как тайна, всё то же, всё то же,
И боль кочевая всё также одна.
Лишь вижу: напрасна молитва в пустыне,
Что с бледною дрожью слагают уста,
И горек мой посох – доныне, отныне –
Где выкован череп под знаком креста!
Лишь знаю, что в мире – две разных ступени:
Средь высей зацветший покой
И в дольней дороге от тени до тени –
Заблудший в смятении разум людской!
***
Предвижу разумом крушенье
Всех снов – солгавший мир в пыли!
И вновь предчувствую свершенье
Всех тайных чаяний земли...
Пусть смешан пепел с каждым жаром,
Пусть тлен венчает каждый цвет,
Но миг минувший цвёл недаром,
Недаром в пламя был одет.
Весь подвиг дней в борьбе упорной,
Как след случайный на песке,
Но бьётся сердце плодотворно
В слепом алканьи и тоске...
Влача свой крест, в пути к утрате,
Где каждый сетует, сам – друг,
Всем даром терний и распятий
Преобразится смертный дух.
И зыбкой искре, слитой с тенью, –
Глухому воплю и слезе
Дано быть каменной ступенью
В людской светающей стезе!
Раздумье
Кто мерой мига сердце мерит
И тайный жребий смертных дней,
Тот горько слеп, тот в жизнь не верит,
Тот в ней – как тень в игре теней!..
И всех зовущий сон забвенья,
Пред строгим подвигом веков,
Объяв людей, лишь множит звенья
Их дух унизивших оков.
Кто в свете часа дом свой строил,
В величьи мира будет мал,
Зане он жизни не утроил
И бытия не оправдал...
Пусть ярок трепет искры зримой,
Но он лишь миг владеет тьмой,
Где человек – как сев озимый,
До утра майского немой!
И пусть свята молитва слова
В устах восставшего раба,
Но строят высь пути людского
Лишь тяжкий молот и борьба!
Элегия
Уводит душу час в тени
Назад, назад, –
Туда, где ярки были дни
И цвёл мой сад...
Пестро менялись звон и цвет
В моих лугах,
И дрогнул в сердце с бегом лет
Бессильный страх.
И вот железный крест готов
Давно, давно –
И плачет сердце средь цветов,
Одно, одно.
Элегия
Мысль в разлуке с вещим сном...
Сердце – в сумраке ночном...
Дождь пустынный за окном...
Свист за дверью, вой в трубе...
Век прожив в пустой борьбе,
Вспоминаю о себе...
Меркнет цвет и гаснет свет...
Ни тревог, ни мира нет...
В миге – много тысяч лет...
Точно я уж вечность жил,
Вечность сетовал, тужил,
Тайне вечности служил...
Ночь... И только мысль во мне,
С тьмой ночной наедине
Тускло тлеет в глубине...
Тьма... Лишь воет за окном
Всё о том же, об одном,
Ветер в сумраке ночном...
Призыв
Кланяйся, смертный, дневной синеве!
Кланяйся листьям, их вешней молве,
Кланяйся – ниже – осенней траве!
Звонко в горячей молитве хвали
Алую розу, нарядность земли,
Звонче же – ветку в дорожной пыли!
Падай пред солнцем, раскрывшим свой зной,
Славь и величие бездны ночной,
Празднуй и малость песчинки земной...
Кланяйся звёздам, что ярко зажглись,
Жарко сверканью зарниц умились,
Жарче на малую искру молись!
Мой сад
Валерию Брюсову
Мой тайный сад, мой тихий сад
Обвеян бурей, помнит град...
В нём знает каждый малый лист
Пустынных вихрей вой и свист...
Завет Садовника храня,
Его растил я свету дня...
В нём каждый злак – хвала весне,
И каждый корень – в глубине...
Его простор, где много роз,
Глухой оградой я обнёс, –
Чтоб серый прах людских дорог
Проникнуть в храм его не мог!
В нём много – много пальм, агав,
Высоких лилий, малых трав, –
Что в вешний час, в его тени,
Цветут – живут, как я, одни...
Всё – шелест, рост в моём саду,
Где я тружусь и где я жду –
Прихода сна, прихода тьмы
В глухом безмолвии зимы...
Полдень
Полдень... Меры нет простору!
Высь и долы – круг огня...
Весела дорога в гору,
К золотой вершине дня!
В юном сердце – в знойном небе –
Тишь – сиянье – синева...
Славься, в жизни, каждый жребий!
Звонче, гордые слова!
Грусть ли первой долгой тени
Поразит тревогой нас, –
Друг мой светлый, мы без пени
Встретим каждый тайный час...
Вихрь примчится ль, луг ероша...
Мир – ромашка, ты – пчела, –
Пусть твоя земная ноша
Будет сладко тяжела...
Пробуждение
Светает близь... Чуть дышит даль, светая...
Встаёт туман столбами, здесь и там...
И снова я – как арфа золотая,
Послушная таинственным перстам...
И тайный вихрь своей волною знойной
Смывает бред ночного забытья,
В мой сонный дух, в мой миг ещё нестройный,
То пурпур дум, то пурпур грёз струя...
И длятся – длятся отзвуки живые,
Возникшие в запретной нам дали,
Чтоб дрогнуть вдруг, волшебно и впервые,
Как весть из рая, в жребии земли...
И вот мой дух, изгнанник в мире тленья,
Бессменный раб изменчивых теней,
Тоскующе слезами умиленья
Встречает сказку родины своей...
Два стихотворения
I
Как трудно высказать – нелживо,
Чтоб хоть себя не обмануть –
Чем наше сердце втайне живо,
О чём, тоскуя, плачет грудь...
Речь о мечтах и нуждах часа
В устах людей – всегда – прикраса,
И силен у души – любой –
Страх наготы перед собой, –
Страх истины нелицемерной
Иль, брат боязни, хитрый стыд,
О жалком плачущих навзрыд,
Чтоб точным словом, мерой верной
Того случайно не раскрыть,
Чему сокрытым лучше быть...
II
Но есть и час иной напасти,
Когда мы тщетно ищем слов,
Чтоб с тайны помыслов иль страсти
Хотя б на миг совлечь покров, –
Чтоб грудь, ослепшая от муки,
Явила в знаке, или в звуке,
Иль в скорби молчаливых слёз,
Что Бог судил, что мир принёс...
И, если пыткой огневою
Весь, весь охвачен человек,
Он только холоден, как снег,
И лишь с поникшей головою
В огне стоит пред тайной тьмой,
Вниманью чуждый и немой.
18 февраля 1923
***
Вся мысль моя – тоска по тайне звездной...
Вся жизнь моя – стояние над бездной...
Одна загадка – гром и тишина,
И сонная беспечность и тревога,
И малый злак, и в синих высях Бога
Ночных светил живые письмена...
Не дивно ли, что, чередуясь, дремлет
В цветке зерно, в зерне – опять расцвет,
Что некий круг связующий объемлет
Простор вещей, которым меры нет!
Вся наша мысль – как некий сон бесцельный...
Вся наша жизнь – лишь трепет беспредельный...
За мигом миг в таинственную нить
Власть Вечности, бесстрастная, свивает,
И горько слеп, кто сумрачно дерзает,
Кто хочет смерть от жизни отличить...
Какая боль, что грозный храм вселенной
Сокрыт от нас великой пеленой,
Что скорбно мы, в своей тоске бессменной,
Стоим века у двери роковой!
1904
Мой храм
Мой светлый храм – в безбрежности
Развёрнутых степей,
Где нет людской мятежности,
Ни рынков, ни цепей, –
Где так привольно, царственно
Пылает грудь моя
Молитвой благодарственной
За чудо бытия...
Мой тайный храм – над кручами
Зажжённых солнцем гор,
Мой синий храм за тучами,
Где светел весь простор,
Где сердцу сладко дышится
В сиянии вершин,
Где лишь туман колышется
Да слышен гул лавин...
Моя святыня вечная –
В безгранности морской,
Где воля бесконечная –
Над малостью людской,
Где лишь тревога бурная
Гремит своей трубой,
Где только высь лазурная
Над бездной голубой...
1903